- Ты просто не умеешь рисовать собирицки, - сказал внутренний критик, забирая зарисованный и затертый почти чистый лист у неуемной жажды творчества.
- Нет! - вскричала жажда творчества. - У меня вдохновение!
- Да, я тут, - лениво подтвердило вдохновение, выныривая на миг из сладостной дремы.
- Но не рисуется же ничего, - задумчиво поскреб затылок внутренний критик.
- Ничего, зарисуется, - упрямо повторила жажда творчества, отбирая лист. - Мне надо только придумать, как их красиво композиционно расположить.
Внутренний критик скептически оглядел разбросанные листики с набросками:
- И как, не придумавается?
- Мне нужно, то что будет выражать глубинный, понимаемый только мной, смысл их отношений! - пафосно заявила жажда творчества.
- Нарисуй как они целуются, - предложило деловое чутье. - Все будут рады.
- Нет! - возмутилась жажда творчества. - Я не могу смотреть, как взрослый мужик засасывает ребенка.
- А по-моему, просто не умеешь рисовать собирицки, - гнул свое внутренний критик.
- За-аткнулись все! - гаркнул на всех задолбавшийся автор, отбросил лист и карандаш и уполз на диван, прихватив с свобой потрепанный томик манги. - Пока не придет Идея - не дергать меня.
Все угрюмо разбрелись по углам и только вдохновение, потерев глаза, достало огромную пилу и примерилось к моску автора.